Пандемия показала, что в воспитании детей мы больше сурикаты, чем приматы

Человек как вид крайне плохо приспособлен к исполнению родительских обязанностей в изоляции от общества, рассказывает эволюционный биолог Никола Райхани. В этом смысле мы очень непохожи на наших ближайших родственников по эволюции, человекообразных приматов — нам ближе сурикаты, муравьи и пчелы. Поэтому пандемия стала для нас жестоким испытанием.

Отняв у моих отпрысков пульт управления телевизором, я уселась на диване, пытаясь морально подготовиться к ближайшему будущему.

Был март 2020 года. Количество случаев невиданной грозной болезни в Соединенном Королевстве росло как снежный ком. Премьер-министр собирался ввести локдаун. Школы и детские сады вот-вот должны были закрыться на карантин.

Как миллионам других, мне предстояло стать не столько мамой, сколько школьной учительницей, и эта перспектива вселяла в меня ужас.

И не только в меня. Мой телефон поминутно жужжал — в чат нашей школы сыпались панические послания родителей, спрашивавших друг друга, как совместить ежедневную работу с объяснением правил употребления обстоятельств и делением в столбик.

Кое-кто задался вопросом: а почему это так сложно? Что может быть естественнее, чем растить собственное потомство без постороннего участия? В конце концов, раньше как-то обходились без школ и групп продленного дня?

У меня как эволюционного биолога нет ответов на все вопросы, касающиеся семейных кризисов на почве пандемии. Одно могу сказать с уверенностью: человек как вид крайне плохо приспособлен к родительским трудам в изоляции от общества.

С точки зрения истории эволюции нет ничего удивительного в том, что многие из нас растерялись в непривычной обстановке. Несмотря на распространенное мнение, что семья — это маленькая самодостаточная единица, мы на каждом шагу опираемся на чью-то помощь в воспитании наших детей.

Большую часть истории такую помощь обеспечивали большие семьи, состоявшие из представителей нескольких поколений. В современном индустриальном обществе, где семья по большей части состоит из родителей и несовершеннолетних детей, осуществление древней традиции взяли на себя учителя, бэбиситтеры и прочие.

Коллективное воспитание детей отличает людей от остальных крупных приматов и скорее напоминает жизненный уклад видов, отстоящих от нас куда дальше — тех же сурикатов и даже муравьев и пчел. Впрочем, оно дало нам неоценимые преимущества в ходе эволюции.

Некоторые виды живут большими колониями и выращивают потомство сообща. А вот у наших ближайших родичей, шимпанзе, дела обстоят иначе.

Как и люди, они тоже образуют устойчивые группы с внутренней иерархией, объединяющие как связанных происхождением, так и чужих друг другу по крови особей. Но каждая мама-шимпанзе заботится о своих детенышах в одиночку. За редчайшими исключениями, ей не помогает в этом никто, включая их отца.

То же самое можно сказать о гориллах, орангутанах и бонобо (карликовых шимпанзе). Кроме того, у самок приматов отсутствует менопауза, так что они сохраняют плодовитость на протяжении всей жизни.

В результате мама и дочка сплошь и рядом растят детенышей одновременно, и бабушки не могут помочь в воспитании внуков, даже если бы такое пришло им в голову.

Мы явно не такие. С момента своего появления на Земле люди большую часть времени жили большими семьями, основанными на взаимопомощи, в том числе в плане заботы о детях.

Во многих современных нам обществах это до сих пор так. Отцы более или менее активно участвуют в воспитании, хотя степень их вовлеченности сильно зависит от конкретной культуры.

Кроме того, на детей, их воспитание и взросление, влияет множество родственников — старшие братья и сестры, тети и дяди, двоюродные братья и сестры и, разумеется, бабушки и дедушки. Даже совсем юные дети порой играют важную роль в поддержке и защите более младших. Короче говоря, присмотр за малышами крайне редко ложится на кого-то одного.

Эбби Пейдж, антрополог, изучавшая филиппинскую группу племен собирателей и охотников аэта, утверждает, что мы только приближаемся к осознанию важности внутрисемейного сотрудничества в ходе истории.

У наших детей игра и полезные занятия четко отделены друг от друга. Глядя на ребенка аэта, трудно различить, когда он играет, а когда срывает с куста плод для пропитания.

По словам Пейдж, у народов, живших собирательством, дети в значительной мере обеспечивали сами себя с четырехлетнего возраста. Дети аэта еще и оберегают от опасностей младших.

Эбби Пейдж вспоминает, как однажды сидела на земляном полу хижины с четырехлетним мальчиком и его крошечной сестренкой, когда в жилище заполз скорпион.

Гостья совершенно растерялась и не могла двинуться с места, зато малыш, к счастью, знал, что делать: «Он тут же вскочил, выхватил из огня головешку, размозжил скорпиона и запрыгал от радости». Возможно, в тот день он спас сестре жизнь.

Полученный опыт заставил Пейдж задуматься о том, что такое правильное воспитание. На Западе принято считать, что родитель или другой ответственный взрослый должен не только присматривать за ребенком, но и постоянно занимать и развлекать его, а если он этого не делает, например, по причине занятости, возникает чувство вины.

В частности, ключевым признаком коллективного воспитания является активная вовлеченность старших братьев и сестер в заботу о младших.

Сурикаты, например, делятся с ними найденной едой и сидят с новорожденными в норах как няньки, а потом учат, как правильно обращаться с потенциально опасными объектами охоты. Молодые самки сурикатов даже способны вырабатывать молоко для сестренок и братишек.

И у людей на ранней стадии развития важнейшей функцией старших детей было оберегать младших от хищников и прочих опасностей, как в случае с мальчиком, раздавившим скорпиона.

А вот ареал распространения наших человекообразных кузенов жестко ограничен районами со стабильным климатом и щедрой растительностью, напоминающими гигантскую природную миску с салатом. За его пределами нет их ископаемых останков.

Парадоксально, но факт: наша сформированная в ходе эволюции склонность к коллективному воспитанию детей сыграла против нас в условиях локдауна, сделав его морально и физически тяжелее.

Карантин лишил нас поддержки бабушек и дедушек, а также школ, детских садов и разных кружков по интересам, успешно заменявших древнюю структуру общества.

Мы решили, что обязаны полностью посвятить себя нашим маленьким семьям, и страдаем от того, что нам это не удается.

Несмотря на женскую эмансипацию, в рамках нынешнего западного представления о семье главная ответственность за воспитание все еще возлагается на матерей, которые, согласно ожиданиям, должны были превратиться в нечто вроде квалифицированных нянь.

Профессор эволюционной антропологии из Лондонской школы гигиены и тропической медицины Ребекка Шор утверждает, что самодостаточная нуклеарная семья в составе мужчины-добытчика и женщины-воспитательницы (и их детей) не была главным типом общежития во все времена и у всех народов.

По ее мнению, такая идея основана не на исторических фактах, а на личном опыте западных ученых и сформировалось в эпоху, когда «в академической среде доминировали богатые белые мужчины, которые имели перед глазами пример собственных семей и думали, что так было всегда».

Термин «нуклеарная семья» возник в 1920-х годах, но сама такая семья намного старше и сложилась в период Промышленной революции, когда массовый переход от фермерства к фабричному труду породил более свободный стиль жизни, говорит профессор Шор.

По ее мнению, свою роль сыграл запрет на браки между кузенами и более дальними родственниками, активно поддерживавшийся средневековой церковью и приведший к усыханию разветвленных семей-кланов.

В XX веке представление о вездесущности нуклеарной семьи окончательно закрепилось благодаря массовой культуре, особенно кино и телевидению.

«Ситуация, когда родители и дети живут друг с другом отдельно от всех остальных родственников, встречается не столь часто, — утверждает профессор Шор. — В мире существуют и другие модели семьи, объединяемые тем, что кто-то помогает родителям воспитывать их отпрысков. Это верно даже для западного среднего класса».

То же самое относится к представлению о женщине как исключительно матери и домохозяйке. Во многих культурах его принято считать «традиционным», но это не вполне так.

Не только в современном, но и во многих древних обществах женщины играли важную экономическую роль и были «добытчицами».

Исходя из этого, наши требования к себе во время пандемии могут и должны быть другими. Надо понимать, что посторонняя помощь в воспитании детей — это нормально. Ненормальна ситуация, когда родителям, особенно мамам, приходится все брать на свои плечи.

Возможно, осознание этого поможет нам быть снисходительнее к себе и окружающим и легче выносить временные трудности.

Требовать, чтобы люди воспитывали своих детей как шимпанзе — все равно что вырвать муравья из его колонии. Мы созданы для иного, и нередко такие попытки кончаются плохо.

Признавая, что нам необходима помощь, мы не расписываемся в слабости. Это всего лишь означает, что мы — люди.

Никола Райхани — профессор Университетского колледжа Лондона, автор книги «Социальный инстинкт. Как коллективизм сформировал наш мир» (The Social Instinct: How Cooperation Shaped the World). Оригинал ее статьи на английском языке можно прочитать на сайте BBC Future.